Олег Марин - Порог резистентности [СИ]
Теперь все было по-другому. Все изменилось с приходом аутеров. От зимы в городе не осталось ничего, кроме лютого морозного дыхания. С гололедом, сосульками и прочими продуктами ее жизнедеятельности коммунальные службы расправлялись быстро. Впрочем, мороз Ларин тоже не любил, были причины…
Когда его привезли в черный холодный город, намертво скованный стужей, маленький Тимурка впервые увидел солдатиков зимы. Легкие, вихрящиеся в свинцовом небе пушинки. Похожие на те, что по весне окутывали нежной дымкой цветущие вишни возле их прежнего дома…
Он отпустил мамину руку и шагнул в скрипучий снег следом за старшим сводным братом, с которым познакомился лишь накануне, но уже успел полюбить. Непривычная тяжелая одежда сковывала движение. Еще шаг. Справа и слева белые высокие стены. Впереди – ледяная горка.
Шестнадцатилетний Риф, который казался ему совсем взрослым, съехал вниз, уверенно стоя на ногах, и помахал братишке. Тимурка долго стоял у края, не решаясь ступить на неверную серебристую дорожку. Он не сразу почувствовал, как холод залез за пазуху.
А потом стало поздно. В горле запершило. Морозная рука потянула мальчишку, и Тимурка, плюхнувшись на живот, покатился с огромной скоростью вниз, влетел головой в сугроб. Он хотел позвать на помощь, но воины зимы залепили ему рот, накрепко сковали руки и ноги, затопили жгучей болью. Тимурка забарахтался что есть мочи, чувствуя, как слипаются глаза.
"Бороться бесполезно, малыш, – шепнула зима. – Спи".
– Вот съехал с горы, так съехал! – крепкая рука брата вытащила его из сугроба.
Тимурка разевал рот, пытаясь протолкнуть в горло хоть глоток воздуха, ставшего вдруг густым и колючим.
– Ты чего? – с тревогой спросил Риф. Схватил за плечи, начал трясти так, что голова моталась из стороны в стороны. – Ла-ри-са!
– Что ты с ним сделал? – испуганно закричала подбежавшая мать.
– Ничего.
– Смотри… Он весь пятнами пошел… Тимурка!… Он же не дышит!
– Ударился, что ли? – удивился брат.
– Что ты стоишь? Звони в скорую!…
Тимурка провалялся в кровати две недели, рассматривая вырванную из маминого журнала фотографию с пальмами и ласковым морем. От высокой температуры казалось, что он плавится под солнцем на обжигающем песке. Тает, как шоколад в потной ладошке. Потом еще долго Тимур видел зиму только из-за стекла, когда удавалось горячим дыханием отвоевать кусочек окна.
Мама вздыхала – у ребенка тяжелый случай холодовой аллергии да еще сопряженный с криофобией. Вернуться в свой теплый город они не могли, потому что у отца была ответственная работа. Насколько важная, Тимур понял гораздо позже, а тогда он осознавал лишь одно. Это война. Зима не отступится, пока не убьет его. Можно всю жизнь прятаться от Нее под теплым одеялом. Не подходить к разверзстой пасти холодильника. Но отец всегда его учил – отступать стыдно! И Тимурка принял вызов. К следующей зиме брат помог ему обзавестись оружием. Маленькое происшествие, едва не стоившее ему жизни, их отчего-то сблизило. Риф любил с ним возиться и приходил, когда появлялась возможность. Каждый день, несмотря на протесты мамы и обожженные морозом щеки, маленький Тимур натягивал рыцарские доспехи: кусачий свитер, тяжелую куртку, шапку и варежки. Он глотал таблетки от аллергии и шел на улицу убивать снеговиков, как научил его старший брат.
"Средняя температура на земле составляет пятнадцать градусов по Цельсию". Так было написано в учебнике. Вранье! Это было раньше. До глобального похолодания. В его городе пятнадцать градусов по Цельсию считались настоящем летом. А двадцать и вовсе жарой.
Одноклассники Ларина без страха плескались в холодной речке. Им казалось, что Зима ушла навсегда, потому что в детстве лето – это целая жизнь. Но Тимур знал, что она просто отдыхает. Затаившись, на время дает ему передышку. И даже летом за ним повсюду следят Ее шпионы.
Кубики льда в стакане с лимонадом издевательски звенели: куда ты денешься?
Мальчишки со двора весело хрустели мороженым на палочке. С каждым укусом Зима словно вонзала зубы в его сердце. Друзей у Тимура не было. Кто станет дружить с двинутым, который ломает чужих снеговиков, ненавидит снежки и хоккей? И это в городе, где девять месяцев в году царит Зима! Но ради мамы он сидел рядом на холодных скамейках, притворялся "нормальным", слушал болтовню мальчишек, которые с удовольствием поглощали "яд" в шоколадной глазури.
Зиму он не победил, но, повзрослев, научился не бояться. Холодовая аллергия та еще гадость. Поэтому зимой Ларин предпочитал жить в секторах с теплым климатом или отсиживаться дома. К своим тридцати двум годам он не был обременен семьей, да и работа вольного журналиста не привязывала к какому-то определенному месту.
Тимур вошел в пространник. На ярком билборде мелькали кадры социальной рекламы – добрый аутер смотрит на Землю, радостные дети машут ему в ответ. "Мы – граждане Вселенной. Ксенокультура обогащает".
Впервые Тимур увидел аутера, когда ему было десять лет. Старший брат пообещал свозить его в парк аттракционов, но по дороге ему позвонил отец, и потребовал срочно приехать. Риф тогда уже работал в "Эпсилоне" вместе с отцом. Он был одним из первых, кто шагнул в пространник. Это сейчас, двадцать лет спустя, люди пользовались переходами каждый день, как когда-то лифтами. Мир превратился в одну большую деревню, потому что исчезли границы. А тогда это было… не страшно, нет… удивительное ощущение прикосновения к чему-то, что должно было перевернуть мир.
Чтобы не терять время, брат взял его с собой, привел в кабинет отца и приказал сидеть смирно. Тимурка послушно уткнулся в старенький планшетник и играл несколько часов, пока не наскучило. Да и есть захотелось. Он решил посмотреть, нет ли тут автомата с бутербродами или шоколадками. Долго бродил по пустынным коридорам, заблудился и умудрился выйти в огромный ангар. Там, посреди теплого летнего дня, Тимурка впервые увидел живого снеговика. Увидел и по-настоящему испугался, что сошел с ума на фоне своей аллергии.
Все было как положено – три шара разного размера, плавно перетекающие один в другой, черные глаза-угольки. Не хватало только носа-морковки и рук-веточек. Снеговик был не из тех, что Тимур расстреливал кирпичами, протыкал деревянным мечом и растаптывал в прах. Этот был деловит и важен. Он величаво парил над полом, крутя головой. Молочно-белое тело переливалось как мыльный пузырь. Военные в форме и серьезные дядьки в белых халатах, в том числе и Ларин-старший, толпились вокруг, точно водили хоровод. Снеговик проплыл мимо, с интересом уставившись на мальчишку глубоко посаженными, влажными угольками глаз. Тимурку захлестнуло волной холодного воздуха, сладко пахнущего ванилью. Кожа пошла пятнами и волдырями.
"Даже летом от зимы никуда не спрячешься! – подумал он. – Летом! Это моя территория!" Рука сама потянулась к верной рогатке. Мелкая галька, предусмотрительно запасенная заранее, привычно легла в седло. Получи, гадина!
Он даже не понял, как очутился на полу, с заломленной за спину рукой. Дядька в военной форме отобрал рогатку, а потом Тимурку еще долго держали в закрытом кабинете.
Потом появился сердитый отец.
– Это наши гости! – кричал он. – Они пришли с миром и хотят помочь нам, а ты с рогаткой! Чуть не сорвал величайшее событие в истории человечества.
Рифу досталось еще больше.
Тимур видел, что отцу ужасно стыдно, что он опозорил его не только перед инопланетянами, но и перед коллегами. Тимурка попытался оправдаться, бубнил про войну с зимой, что снеговик хотел его заморозить, и вообще, откуда он знал, что это пришелец.
– При чем тут снеговик? – не понял Ларин-старший. – Что за глупые фантазии?
С этого случая началась для Тимура Эра Снеговиков.
Для всех остальных она началась почти четыре года спустя. На волне популярности инопланетян молодежь ринулась двигать вперед науку, исследовать чужие тайны, развивать технологии. От своего младшего сына Ларин-старший ждал того же, но Тимур и тут его разочаровал. Возможно, он и журналистскими расследованиями стал заниматься в пику отцу и его секретной работе. Да и заработок это приносило неплохой.
3
Зона 16, сектор Ц, район 850. Ларин добрался сюда всего лишь за семь пересадок, потратив больше времени на прогулку до станции. Оставалось преодолеть пару километров пешком или на сегвее, чтобы добраться до Сегуры. Тимур никогда раньше здесь не был, поэтому постарался запомнить карту, чтобы не зависеть от Внешки. После визита к Ичиро-Терентию, Ларин проникся мыслью, что нельзя всегда полагаться на помощь сети.
В одной пересадке от этого места жила мать Тимура, у которой он не был уже почти полгода. Надо бы заскочить, раз уж я тут, подумал он. По Внешке они связывались не реже чем раз в неделю, и все равно мать постоянно просила, чтобы он приехал погостить. Но, как только Тимур собирался, находились более важные и срочные дела.
